Наиболее общий вывод из нашего анализа заключается в том, что точное определение понятия неформальности на рынке труда имеет значение. Нет априорных оснований предполагать, что альтернативные под-
ходы к ее идентификации должны хорошо согласовываться друг с другом, и наш эмпирический анализ свидетельствует, что это действительно не так.
Он показывает, что в российских условиях картина неформальной занятости отношений не является «робастной» к выбору различных определений. Мы демонстрируем это, во-первых, сопоставляя количественные оценки, полученные с использованием разной методологии в предшествующих исследованиях, и, во-вторых, представляя результаты собственных расчетов, выполненных на основе специального модуля РМЭЗ. Мы вводим четыре альтернативных определения неформальной занятости– количественное, контрактное, социальное и комбинированное, и показываем, что оценки уровня неформальной занятости варьируют в широком диапазоне в зависимости от выбора того или другого подхода. При использовании «минималистского» (количественного) подхода она едва переходит за отметку 10%, а при использовании «максималистского» (комбинированного) приближается к 25%.
Сравнение альтернативных подходов свидетельствует, что они охватывают во многом разные, лишь частично пересекающиеся кластеры рабочих мест. «Ядро» неформальной занятости, состоящее из работников, которые могут классифицироваться как неформальные по всем четырем определениям, крайне мало – всего лишь 2,5% от общей численности занятых. В то же время почти 30% могут классифицироваться как неформальные в соответствии с хотя бы одним каким-либо критерием.
Эти оценки служат наглядной иллюстрацией того, какое множество раз-личных проявлений имеет неформальность на российском рынке труда.
В то же время они делают понятным, насколько неоднородный конгломерат занятых может скрываться за этим термином.
Наш анализ показывает также, что альтернативные подходы обладают неравной способностью «улавливать» случаи деформализации трудовых отношений. Лучше это удается контрактному и социальному подходам, хуже – комбинированному и особенно количественному. При использовании количественного подхода граница между группами занятых на формальной и неформальной основе во многих случаях остается почти невидимой, но и при использовании комбинированного она также в значительной мере размывается.
При смене определений иными становятся не только масштабы неформальной занятости, но, что важнее, резко меняется и ее социально-демографический профиль. Доминирующими в структуре неформальной занятости в зависимости от выбранного подхода во многих случаях становятся противоположные социально-демографические группы. Это означает, что говорить о каком-либо одном социально-демографическом «портрете» неформальных работников не вполне оправданно, поскольку на самом деле для них выстраивается целая «портретная галерея». Любые обобщения относительно преобладания в структуре неформальной занятости той или иной социально-демографической группы должны делаться с большой осторожностью и проверяться на методологическую устойчивость.
Этот вывод подкрепляется результатами нашего эконометрического анализа. Из него следует, что при переходе от одних определений неформальной занятости к другим мы получаем существенно различающиеся перечни ее главных детерминант: характеристики работников и рабочих мест, значимые в одних спецификациях, становятся незначимыми в других или даже начинают входить в оцениваемые уравнения с обратным знаком. В чем большинство подходов все-таки сходятся? Все (или практически все) говорят о том, что при прочих равных условиях риск попадания в неформальную занятость у мужчин и женщин примерно одинаков; что минимальным он является для обладателей вузовских дипломов; что он выше для лиц, не состоящих в браке, а также представителей не русских национальностей; что он относительно ниже для жителей Северо-западного федерального округа (включая Санкт-Петербург), а относительно выше– для жителей Южного и Сибирского федеральных округов, а также Москвы; что он тем меньше, чем больше размер предприятий; что для работающих на государственных предприятиях он является практически нулевым; что для представителей беловоротничковых профессий (за исключением работников сферы обслуживания) он выше, чем синеворотничковых; что практически во всех отраслях, исключая государственное управление, здравоохранение, ЖКХ и финансы, он выше, чем в промышленности.
В то же время во многих случаях мы обнаруживаем не просто различающиеся, а аномальные результаты. Больше всего таких контринтуитивных оценок у комбинированного и особенно количественного подходов.
Так, согласно обоим, в российских условиях возраст никак не отражается на вероятности неформальной занятости: у тинейджеров и работников зрелых возрастов она фактически одинакова. Это противоречит не только теоретическим ожиданиям и данным по множеству других стран, но также и показаниям контрактного и социального подходов. Еще один аномальный результат – это отсутствие эффекта образования, которое тоже обнаруживается при использовании количественного подхода. Не менее странно и то, что согласно этому подходу, у наиболее квалифицированных профессиональных групп риск неформальности оказывается больше (а не меньше, как можно было бы ожидать), чем у неквалифицированных рабочих. Все остальные подходы говорят об обратном. В то же время когда мы переходим к анализу последствий неформальной занятости, альтернативные подходы демонстрируют высокую степень согласованности. «Зарплатные» эффекты неформальности можно считать робастными по отношению к выбору различных определений.
Все они говорят о том, что при прочих равных условиях неформальные работники зарабатывают ощутимо меньше, чем формальные. Однако когда дополнительно мы выделяем в составе формальных и неформальных работников группы самозанятых и работающих по найму, картина ста-
новится менее однозначной. Полученные оценки показывают, что «штраф» за неформльность существует только для наемных работников, тогда как для самозанятых существует «премия». При прочих равных условиях самозанятые «неформалы» зарабатывают на 10–15% больше, чем «формалы», работающие по найму.
Эти результаты хорошо вписываются в модель двухъярусного неформального сектора, разработанную Г. Филдсом (Fields, 1990). Она пред- Fields, 1990). Она пред- , 1990). Она предполагает, что в неформальном секторе существует два типа рабочих мест высокооплачиваемых («хороших»), связанных с самозанятостью, и низкооплачиваемых («плохих»), связанных с работой по найму.
Отметим, что существование двух подобных кластеров неформальных рабочих мест подтверждается опытом большинства стран мира. Похоже, что такая же двухъярусность присуща и российскому рынку труда, так что в этом отношении российский опыт не отличается от мирового.
Вернемся в заключение к вопросу о преимуществах и недостатках альтернативных подходов к выделению неформальной занятости. Если ранжировать их по способности «улавливать» случаи деформализации
трудовых отношений, то на первое место мы бы поставили контрактный подход, на второе – социальный, на третье – комбинированный и на последнее – количественный, для которого обнаруживается наибольшее число аномальных результатов. Наш опыт с использованием комбинированного подхода показывает также, что конструирование «гибридных» определений, к чему склоняются многие исследователи российского рынка труда, делает анализ методологически менее прозрачным и резко усиливает гетерогенность того массива работников, который попадает под рубрику неформальной занятости. Кроме того, использование «гибридных» определений делает оценки по России практически несопоставимыми с оценками по другим странам. Напомним, однако, что множественность подходов к определению и измерению неформальной занятости отражает сложность и неоднозначность самого этого феномена. За разными определениями могут стоять и чаще всего стоят разные концептуальные перспективы.
Если это так, то тогда вопрос о том, какой из возможных способов оценки неформальной занятости следует считать наиболее адекватным, не имеет большого смысла. Наиболее предпочтительным в зависимости от конкретных задач, которые ставятся в исследовании, может оказываться любой. Можно сказать, что от возможности экспериментировать с различными подходами анализ феномена неформальной занятости только выигрывает.
20 страниц
92% уникальность
2013 год
66 просмотров
