МИНПРОСВЕЩЕНИЯ РОССИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого» (ТГПУ им. Л. Н. Толстого) Факультет истории и права КУРСОВАЯ РАБОТА «Вопрос о черноморские проливах в деятельности российской дипломатии (1907 -1915 гг.)» Выполнил(а): Студент(ка) 2 курса группы 0421622 факультета истории и права направления подготовки 44.03.05 Педагогическое образование (по отраслям) направленности (профиля) История и право Кузнецова Надежда Александровна Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Мартынова Е. П. Тула 2024 Содержание Введение ………………………………………………………………………… 2 1. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ В ОБЛАСТИ ЧЕРНОМОРСКИХ ПРОЛИВОВ В 1907-1915 ГГ.......................................... 9 1.1 Усиление позиций Российской империи в черноморских проливах (1907-1912 гг.) …………………………………………………………………… 9 1.2 Роль черноморских проливов в стратегических планах Российской империи в ходе Первой мировой войны ………………………………..… 19 2. РЕАКЦИЯ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ НА РОССИЙСКУЮ ДИПЛОМАТИЮ В ВОПРОСЕ О ЧЕРНОМОРСКИХ ПРОЛИВАХ 1907 – 1915 ГГ.................................................................................................................. 22 2.1 Политика великих держав в отношении российской дипломатии в период Боснийского кризиса и Балканских войн (1908-1913 гг.)………. 22 2.2 Политика стран - союзников на российскую дипломатию в начале Первой мировой войны 30   Введение Актуальность исследования вопроса о черноморских проливах в деятельности российской дипломатии в период с 1907 по 1915 год обусловлена несколькими важными факторами. В современном мире, характеризующемся сложными геополитическими отношениями, изучение исторического опыта дипломатической деятельности в стратегически важных регионах приобретает особое значение. Черноморские проливы, будучи ключевым пунктом международной политики начала XX века, продолжают оставаться зоной геополитических интересов и в наши дни. Анализ дипломатических усилий России в этом регионе позволяет лучше понять истоки современных международных отношений в Черноморском бассейне. Исследование данной темы также актуально в контексте изучения эволюции российской внешней политики. Период 1907-1915 годов был критическим для формирования новых подходов в дипломатии, что делает его анализ ценным для понимания долгосрочных тенденций в российской внешнеполитической стратегии. Кроме того, рассмотрение дипломатической деятельности России в отношении черноморских проливов позволяет глубже осмыслить механизмы международных отношений в преддверии и в начале Первой мировой войны. Это особенно важно для современного анализа факторов, влияющих на глобальную стабильность и безопасность. Актуальность темы усиливается и тем, что она затрагивает вопросы баланса сил в регионе, которые остаются релевантными и сегодня. Изучение исторического опыта дипломатического маневрирования в сложной международной обстановке может предоставить ценные уроки для современной дипломатии. Историография проблемы. Исследования о борьбе России за благоприятный режим Проливов имеют долгую историю в нашей историографии. Этот интерес начался с первых успехов страны на этом пути и признания Проливов международным статусом. В связи с периодическими кризисами на Ближнем Востоке интерес к этой проблеме не уменьшался. Постепенное вовлечение материалов русского МИД также способствовало постоянному вниманию к этому вопросу. Особый интерес вызывала работа В. Уляницкого, основанная на материалах русского МИД и снабженная документальным приложением. Он показал, что в XVIII веке политика России на Ближнем Востоке была связана прежде всего с интересами безопасности южной границы и экономическим развитием южнорусских окраин. Уляницкий предложил свою периодизацию проблемы, выделив важность Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года . В конце XIX - начале XX в. когда в России обсуждался вопрос о пересмотре статуса Проливов, появились новые исторические работы. Профессор С. Жигарев опубликовал исследование о русской политике в Восточном вопросе, отметив, что Россия не может оставаться в стороне от решения этой международной проблемы. Он пришел к выводу, что России следует договориться с другими державами об открытии Проливов для свободного торгового и военного судоходства всех наций . В 1907 году С. Горяинов опубликовал исследование о Черноморских проливах, основанное на архивных материалах русского МИД. Автор стремился доказать, что закрытие Босфора и Дарданелл для военных судов должно быть обязательным не только для России, но и для всех стран. Это позволило бы России сосредоточиться на своих внутренних проблемах, как это было после Крымской войны . Горяинов считал, что положение, установленное Берлинским миром, было неудовлетворительным для России, а соглашение трех императоров было иллюзией и самообманом . В 1911 году известный правовед и автор исторических работ Б.Э. Нольде вступил в полемику с Горяиновым. Он подчеркивал важность режима Проливов не только для России, но и для Турции. Нольде не соглашался с традиционной трактовкой этого вопроса как истории борьбы между Россией и западными державами, а утверждал, что это, прежде всего история русско-турецкой борьбы. Однако Турция вела эту борьбу при помощи западной дипломатии и иногда западных войск. Нольде считал, что решение вопроса о Проливах в пользу России возможно только после разрешения Восточного вопроса в целом . Его работа, переизданная в 1915 году, была последним значимым исследованием этого вопроса в дореволюционной отечественной историографии. Западноевропейские ученые и публицисты, занимавшиеся этой проблематикой, не привнесли значительных материалов о русской политике. В большинстве случаев их работы были основаны на фальшивом "завещании Петра I" и резервном "греческом проекте" Екатерины II. В некоторых западных исследованиях конца XIX - начала XX в. отмечалось, что экспансионистскую политику на Ближнем Востоке проводили не только Россия, но и Англия . После Октябрьской революции отечественные историки начали изучать новый период истории - время первой мировой войны. Были опубликованы большие документальные работы о европейских державах и Турции в годы войны, включая сборник "Проливы" и несколько статей в исторических журналах . Главная цель этих публикаций была раскрыть империалистическую политику царизма и Антанты на Ближнем Востоке. Особое внимание уделялось Проливам в работах М.Н. Покровского, который применял марксистскую методологию к анализу Восточного вопроса . Однако его концепция о преобладании интересов торгового капитала во внешней политике России приводила к преувеличению значения контроля над Проливами в планах царизма. Кроме того, Покровский без достаточных оснований обвинял царское правительство в стремлении захватить Босфор и Дарданеллы. Комиссия по изданию документов эпохи империализма внесла полезный вклад в публикацию источников, связанных с этой проблемой, но не смогла реализовать все свои планы. Лозаннская конвенция о Проливах 1923 года, не ратифицированная Советским правительством, вызвала интерес у отечественных исследователей, которые анализировали как саму конвенцию, так и ее реализацию. Материалы об участии СССР в конференции в Лозанне были включены в VI том "Документов внешней политики СССР" (М., 1962) . Конвенция о Проливах 1936 года получила еще меньше внимания, хотя некоторые статьи о ней были опубликованы. Материалы о конвенции были включены в XIX том "Документов внешней политики СССР". В книгах Б.А. Дранова и А.Ф. Миллера была представлена тщательная аргументация в поддержку позиции Советского правительства. Работа Дранова стала первой попыткой рассмотреть вопрос в целом, охватывая как исторический, так и юридический аспекты. Автор акцентировал внимание на значительном различии между внешней политикой Советского правительства и предшествующего периода. Он представил свое видение истории борьбы за благоприятный режим Проливов для черноморских стран. Дранов пришел к выводу, что Вторая мировая война подчеркнула серьезные недостатки конвенции Монтрё о Черноморских проливах, ее несоответствие жизненным интересам черноморских стран и общей безопасности, а также необходимость решения этой давней проблемы . Дальнейшие успехи в отечественной историографии были связаны с демифицированием личности И.В. Сталина, борьбой с догматизмом и расширением доступа к архивам. В 1960 году началось издание обширной документальной публикации "Внешняя политика России XIX и начала ХХ века", где значительное место занимали материалы по Восточному вопросу. История борьбы России за благоприятный режим Проливов отражена в синтезирующих работах "История дипломатии" (второе издание) и "История СССР с древнейших времен". Советский период освещен в двухтомной "Истории внешней политики СССР" под редакцией А.А. Громыко и Б.Н. Пономарева, прошедшей несколько изданий . Хронологические рамки исследования: Данное исследование охватывает период с 1907 по 1915 год. Нижняя граница обусловлена началом нового этапа в российской внешней политике после русско-японской войны и первой русской революции, когда вопрос о проливах вновь приобрел актуальность. Верхняя граница – 1915 год – связана с кульминацией дипломатических усилий России в отношении проливов во время Первой мировой войны, что выразилось в достижении секретных соглашений с союзниками. Характеристика источников по изучаемой проблеме: Исследование базируется на широком круге источников, включая: 1. Дипломатические документы: ноты, меморандумы, договоры и соглашения. 2. Архивные материалы Министерства иностранных дел Российской империи. 3. Мемуары и личная переписка дипломатов и государственных деятелей того периода. 4. Официальные публикации и сборники документов по внешней политике России. 5. Материалы периодической печати начала XX века. Эти источники позволяют всесторонне рассмотреть дипломатическую деятельность России в вопросе о черноморских проливах, учитывая как официальную позицию, так и Теоретико-методологические основы исследования. Для достижения цели исследования используются следующие общенаучные методы: • Метод дедукции и индукции. Дедукция применяется для формирования общих выводов о влиянии Черноморских проливов на российскую дипломатию, исходя из конкретных исторических событий и дипломатических стратегий. Этот метод позволяет установить связи между различными аспектами дипломатической политики России в рассматриваемый период. В свою очередь, индукция используется для выявления общих закономерностей и тенденций в дипломатической практике России на основе анализа конкретных случаев и документов, связанных с Черноморскими проливами. • Метод анализа и синтеза. Анализ включает детальное изучение исторических источников, дипломатических документов, соглашений и актов, связанных с Черноморскими проливами. Этот метод помогает выявить ключевые элементы и проблемы, затрагивавшиеся в дипломатических переговорах и документах. Синтез же заключается в объединении полученных данных для формирования целостной картины российской дипломатической стратегии по вопросам Черноморских проливов, включая её цели, методы и результаты. • Метод аналогии. Применяется для сопоставления действий и стратегий российской дипломатии в вопросах Черноморских проливов с аналогичными ситуациями в других регионах или периодах. Это позволяет выявить общие тенденции и особенности дипломатической практики, применяемые в условиях международных конфликтов и переговоров. Кроме того, в исследовании используются специализированные методы: • Сравнительный анализ. Этот метод применяется для изучения дипломатической политики России в контексте Черноморских проливов в сравнении с позицией других государств, таких как Османская империя, Великобритания и Франция. Сравнительный анализ позволяет выявить различия и сходства в подходах и целях различных стран, а также оценить влияние этих факторов на российскую дипломатию. • Метод исторического исследования. Включает изучение и интерпретацию исторических источников, таких как дипломатические документы, переписка, публикации и отчеты того времени. Этот метод помогает реконструировать исторический контекст и понять, как вопросы Черноморских проливов влияли на российскую внешнюю политику и международные отношения в начале XX века. Структура работы определяется целью и задачами исследования. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.   1. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ В ОБЛАСТИ ЧЕРНОМОРСКИХ ПРОЛИВОВ В 1907-1915 ГГ. 1.1 Усиление позиций Российской империи в черноморских проливах (1907-1912 гг.) В течение трёх веков Россия сталкивается с вопросом контроля над Черноморскими проливами. Этот вопрос критически важен для страны из-за её геостратегического положения, экономических потребностей и обороны южного побережья. Однако, сложность заключается в том, что Турция контролирует эти проливы, являясь стражем и гарантом их прохода для иностранных судов. Исторически русско-турецкие отношения в этом контексте связаны с балканскими делами, международными конфликтами и изменениями в регионе. Русско-турецкие войны, политические события и интересы других великих держав, таких как Англия, Франция и Германия, формировали динамику этого вопроса. Для России и других государств важным было достижение компромисса, который бы учитывал интересы всех сторон и обеспечивал безопасность и свободу прохода. После первой мировой войны и революций в России в 1917 году, Советская Россия отказалась от территориальных претензий в этом регионе, но продолжала интересоваться благоприятным режимом проливов для обеспечения безопасности и торговли . В настоящее время Россия, ограниченная доступом к Черному морю, стремится вернуть свои исторические прерогативы в этом регионе и противостоять попыткам изменения режима Проливов, наносящим ущерб интересам нашей страны. Стремление России к морским маршрутам всегда было присутствующим, несмотря на её удаленность от них, что объясняется не только экономическими и культурными факторами, но и геостратегическими и историческими соображениями. Уже в древности Россия имела доступ к Черному и Балтийскому морям, и торговый маршрут "из варяг в греки" свидетельствовал об этом. Политические аспекты также играли свою роль, особенно в контексте Крымского ханства, которое угрожало южным границам России и Украины. Религиозные и идеологические мотивы также стимулировали интерес России к морским путям, в связи с её ролью как "третьего Рима" и центра православия. По моменту восстановления независимости Российского государства, Черноморский бассейн находился под контролем Османской империи, и Проливы служили важными торговыми и военными маршрутами между Европой и Азией. Регулирование доступа через Проливы определялось в ходе русско-турецких отношений, включая свободу судоходства для России и других торгующих государств, особенно в период русско-турецких союзов в XIX веке. С 1840-1841 годов до начала первой мировой войны статус Проливов стал международным. Принципы открытости Проливов для торговли всех стран и их закрытости для военного судоходства были установлены, не давая черноморским государствам преимущества перед западными. Борьба России за пересмотр статуса Проливов в конце XIX - начале XX века не принесла значительных результатов . Первая мировая война изменила ситуацию на Проливах в пользу центральных держав и затем Антанты. Севрский договор, наложенный победителями, установил дискриминационный режим для Турции и черноморских стран. Победа Октябрьской революции в России и кемалистической революции в Турции открыла новый этап. Совместными усилиями прибрежных стран был отменён Севрский договор, хотя новая Лозаннская конвенция недостаточно учитывала интересы России, а затем удалось добиться существенного улучшения статуса Проливов. Конференция в Монтрё в 1936 году впервые признала особые права черноморских стран в области военного судоходства через Проливы, основанные на их прибрежном положении. Укрепилась роль обновленной Турции как гаранта статуса Проливов. Однако, справиться с этой задачей в полной мере ей не удалось, что стало очевидным во время Второй мировой войны. Последующее противостояние, известное как холодная война, не принесло значительных изменений, а развал СССР существенно ухудшил ситуацию для России и некоторых других стран . Деятельность российской дипломатии в области черноморских проливов в период с 1907 по 1915 год представляла собой сложный и многогранный процесс, направленный на укрепление позиций России в стратегически важном регионе. Этот временной отрезок характеризовался активными дипломатическими усилиями, нацеленными на обеспечение свободного прохода российских военных и торговых судов через Босфор и Дарданеллы. Российская дипломатия стремилась пересмотреть ограничительные условия Лондонской конвенции 1871 года, которая существенно ограничивала возможности России в Черном море. Дипломаты активно работали над созданием благоприятной международной обстановки, ведя переговоры с ключевыми европейскими державами, в первую очередь с Великобританией и Францией. В этот период российская внешняя политика балансировала между стремлением к мирному разрешению проблемы проливов и готовностью к более решительным действиям. Дипломаты искусно использовали международные противоречия, пытаясь добиться уступок от Османской империи, контролировавшей проливы. Особое внимание уделялось укреплению союзнических отношений в рамках Антанты, что позволяло России рассчитывать на поддержку в вопросе о проливах. Одновременно велась работа по недопущению усиления влияния Германии и Австро-Венгрии в регионе. Деятельность российской дипломатии в этот период также характеризовалась попытками найти компромисс между экономическими интересами России, связанными с черноморской торговлей, и стратегическими военно-морскими задачами. Это требовало тонкого баланса и глубокого понимания международной обстановки. К 1915 году, в разгар Первой мировой войны, вопрос о проливах приобрел новое звучание. Российская дипломатия активизировала усилия по достижению соглашения с союзниками о послевоенном контроле над проливами, что нашло отражение в секретных договоренностях того периода. Таким образом, деятельность российской дипломатии в области черноморских проливов в 1907-1915 гг. представляла собой комплексный процесс, сочетавший в себе элементы традиционной дипломатии, стратегического планирования и адаптации к быстро меняющейся международной обстановке. В период активных действий русских войск в Восточной Пруссии и Галиции, английские и французские правительственные круги были готовы пойти на любые уступки России. Русское правительство 14 и 26 сентября выразило свои требования английским и французским послам, отмечая, что помимо установления контроля на нижнем течении Немана и восточной части Галиции, Россия настаивает на "постоянной свободе проливов". Министерство иностранных дел рассматривало интернационализацию проливов, разрушение укреплений на Дарданеллах и установку русской станции на входе во внутреннюю часть Босфора как способы гарантировать эту свободу. Для достижения желаемого результата глава русской дипломатии С.Д. Сазонов прибег к необычному шагу, проявив силовое давление на союзников. Он предупредил обоих послов о своей готовности уйти в отставку в случае сопротивления союзников. У. Черчилль отмечает, что в то время в Лондоне и Париже были готовы на любые компромиссы, лишь бы поддержать Россию в продолжении боевых действий на германском фронте и вдохновить ее перспективами победы . Английский монарх Георг V заявил о законном праве России на владение Константинополем. Однако, после стабилизации ситуации на французском фронте, министр иностранных дел Великобритании, сэр Э. Грей, высказался за отсрочку решения вопроса о проливах и Константинополе до победы над Германией. Более того, английская дипломатия, под видом сохранения нейтралитета мусульманских стран Востока, потребовала от России не размещать войска на территории Персидского Азербайджана. Грей даже намекнул, что в случае настойчивости России, Великобритания будет вынуждена направить на Восток значительные вооруженные силы, что в лучшем случае приведет к ослаблению Западного фронта, а в худшем — к столкновениям между союзниками. Англичане настаивали перед русским императором на сосредоточении всех усилий на противостоянии Германии,даже с риском оставаться в относительно оборонительном положении по отношению к Турции . Это заявление вызвало в российском правительстве волну возмущения. Россия делала ставку на сотрудничество с Парижем. Французский посланник Палеолог, 21 ноября 1914 года, получил заверение от русского императора о полной поддержке любых мер, которые правительство Республики считает необходимыми. Николай II высказался о стратегических задачах империи в войне под девизом "Мы должны диктовать мир!" и потребовал расширения территории в Восточной Пруссии и Польше, северной части Буковины и турецкой Армении, а также Константинополя и территории от линии Энос — Мидия до берегов Дарданелльского пролива. Спустя несколько дней вопрос о проливах внезапно стал еще более актуальным. В последний день прошедшего года, стремясь найти выход из трудной ситуации на Кавказском фронте, Николай Николаевич обратился к генералу Вильямсу с просьбой поднять вопрос перед правительством Великобритании о "воздействии на Турцию в наиболее уязвимых и чувствительных районах", чтобы отвлечь ее силы с Кавказа. Этот запрос совпал с уже сложившимся в Англии мнением о необходимости открытия дополнительного фронта. Создание фронта против Турции позволяло вернуться к традиционной британской стратегии и избавиться от зависимости от Франции. Секретарь Военного Совета М. Ханкей в своем докладе от 29 декабря, анализируя ситуацию на французском фронте, выразил мнение, что "легче и выгоднее ударить по Германии через Турцию". Он предложил использовать "первые три новых английских корпуса для наступления на Константинополь, по возможности с Грецией и Болгарией" . 1 января 1915 года министр военных дел Великобритании, лорд Китченер, ответил на запрос русской Ставки, выразив мнение, что единственным местом, где демонстрация может повлиять на прекращение отправки подкреплений на Восток, являются Дарданеллы. В этот же день оба министра встретились лично и решили сообщить российскому правительству о готовности Великобритании оказать помощь. Однако конкретное время и способ осуществления этой демонстрации не были определены. В военном ведомстве была подготовлена телеграмма, которая 3 января была передана Николаю Николаевичу через МИД. Позднее выяснилось, что члены Военного Совета и премьер-министр Асквит не были ознакомлены с текстом этой телеграммы . Таким образом, Китченер и Черчилль были инициаторами подготовки военной операции против Турции, но основную активность проявил первый лорд Адмиралтейства. Вопрос о проведении военной операции против Турции был вынесен на заседание Военного Совета 13 января. После обсуждения было принято следующее решение: "Адмиралтейство должно подготовиться к морской экспедиции в феврале для бомбардировки и захвата Галлипольского полуострова, с Константинополем в качестве ее цели" . Планы англичан вызвали недоумение в Париже, но после торга о судьбе сирийского побережья, французы согласились принять участие в операции под руководством английского командующего. 21 января решение Военного Совета было передано в русскую Ставку. Черчилль сообщил, что атака на Дарданеллы начнется во второй половине февраля и выразил надежду на "мощное содействие российского правительства в предстоящей атаке, а также на проведение в подходящий момент морской операции у устья Босфора, с возможностью привлечения войск для использования любых достигнутых успехов" . Известие о решении союзников форсировать Дарданеллы вызвало возмущение в Петрограде. Великий князь уточнил, что ни в коем случае не имел в виду Дарданеллы, понимая, что для этой операции требуется значительное военное присутствие, которого у союзников нет. Правительство России настаивало на том, чтобы проливами не овладели союзники, осознавая, что их получить будет труднее, чем завоевать напрямую у турок. Генералитет в Ставке с иронией отнесся к глобальным планам Черчилля, считая их практически невозможными. Николай Николаевич сообщил Китченеру, что не может обещать содействия ни флотом, ни сухопутными войсками, но выразил поддержку любому удару по Турции. Сазонов был раздражен. Он осознал, что Дарданелльская операция не направлена на помощь России, а на овладение Ближним Востоком Англией независимо от России и даже против нее . Надо отметить профессионализм Сергея Дмитриевича. Действительно, его британский коллега Э. Грей в последующем признался: "Английская политика всегда стремилась предотвратить доступ России к Константинополю и проливам... Англия планирует захватить Константинополь, чтобы, когда Англия и Франция выиграют войну с помощью России, Россия не получила бы Константинополь при заключении мира. Если бы это не соответствовало действительности, то зачем были отправлены британские войска в Дарданеллы?" . Несмотря на небольшие надежды на успех, Сазонов все же обратился к Ставке с вопросом о возможности помочь англичанам и сыграть соответствующую роль в занятии проливов, либо хотя бы просить союзников отложить операцию. Ему снова было ясно указано не вмешиваться в военные дела. Однако он не мог позволить союзникам принимать решения относительно проливов без участия России. В этой связи министр решил задействовать "общественное мнение", организовав дискуссии в Думе, прессе и общественных кругах о законных правах России. Мнения были единодушными, а многие высказывания были крайне резкими. Главная идея звучала так: "После огромных жертв в этой войне весь русский народ ожидает значительного вознаграждения. Только 'Царьград' способен заплатить этот счет, и только великая победа спасет империализм России". В итоге, с согласия императора, Сазонов объявил в Думе 9 февраля 1915 года о приближении "разрешения экономических и политических задач, связанных с выходом России в свободное море" . Через несколько дней император подтвердил свою позицию, утверждая, что единственно возможное решение данного вопроса — "Присоединение обеих проливов к России". Сазонов, увидев поддержку, приобрел уверенность и настойчиво стремился завершить начатое дело, добиваясь у союзников удовлетворения требований России еще до окончания военной операции. В результате его усилий был создан так называемый "меморандум Сазонова" . Россия выдвигала свои претензии на Константинополь, Босфор и Дарданеллы, а также на часть территории Турции по линии Энос — Мидия как на европейском, так и на азиатском берегах, острова Мраморного моря, а также Имброс и Тенедос. Министр морского флота Григорович заверил, что Черноморский флот готов для переброски войск. Появилась реальная возможность для участия России в Дарданельской операции, начатой союзниками 19 февраля, не только в качестве вспомогательной, но, возможно, главной сухопутной силы. В это время российское правительство фокусировало свое внимание на обеспечении интересов страны в дележе турецкого наследства с помощью дипломатических и военных средств, в то время как Военная Ставка продолжала придерживаться принципов неуклонного выполнения союзнических обязательств. Возникший шум в России относительно судьбы проливов вызвал беспокойство в политических кругах Англии. Палата общин потребовала объяснений от главы МИДа. На слушаниях 25 февраля Грей, стараясь сгладить ситуацию, заявил, что окончательное разрешение вопроса о проливах будет дано после завершения войны. Хотя в Лондоне парламентарии и общественность приняли это заявление благосклонно, в Петрограде такую формулировку считали неприемлемой. Сазонов потребовал от Грея нового заявления, более соответствующего заверениям, данным ранее великобританским правительством. В ответ на это требование звучала знаменитая фраза Грея: "Я не могу быть более русским, чем само русское правительство в своих публичных выступлениях" . В Париже и Лондоне недоумевали, почему Россия так радикально изменила свою позицию относительно судьбы Константинополя и проливов. Меморандум Сазонова вызвал в западной прессе бурю статей, критикующих позицию России и видящих в этом попытку шантажа союзных правительств путем использования трудностей на главном театре войны. Кроме того, существовали серьезные опасения, что после получения проливов Россия потеряет интерес к продолжению войны и оставит союзников один на один с Германией. Стоит отметить, что вопрос о черноморских проливах занимал особое место в политическом дискурсе России начала XX века, привлекая пристальное внимание различных политических сил, среди которых наиболее активную позицию занимала Конституционно-демократическая партия (кадеты). Кадеты, будучи либеральной партией с четко сформулированной внешнеполитической программой, рассматривали проблему проливов как ключевой элемент национальных интересов России. Их подход отличался прагматизмом и стремлением найти баланс между историческими амбициями страны и реалиями международной политики. Лидеры кадетской партии, такие как П.Н. Милюков, активно выступали за пересмотр режима проливов в пользу России, аргументируя это экономическими и стратегическими соображениями. Они подчеркивали важность свободного доступа к Средиземному морю для развития российской торговли и обеспечения безопасности южных границ. При этом кадеты стремились избегать излишне агрессивной риторики, предпочитая дипломатические методы решения вопроса. Дебаты о проливах в кадетской среде отражали более широкую дискуссию в российском обществе о роли и месте страны в мировой политике. Партия выступала за усиление влияния России в регионе, но при этом подчеркивала необходимость учитывать интересы других держав и сохранять европейский баланс сил. Такая позиция, с одной стороны, ставила кадетов в оппозицию к более консервативным политическим силам, выступавшим за жесткую линию в вопросе о проливах, а с другой – отличала их от левых партий, критиковавших имперские амбиции. Внимание кадетов к вопросу о проливах усилилось в период Балканских войн и накануне Первой мировой войны, когда геополитическая ситуация в регионе стала особенно напряженной. Партия использовала различные платформы, включая парламентские дебаты и прессу, для продвижения своего видения решения проблемы. Их подход, сочетавший национальные интересы с реалистичной оценкой международной обстановки, оказывал заметное влияние на формирование общественного мнения и, в определенной степени, на официальную позицию России по данному вопросу. Таким образом, вопрос о черноморских проливах в политическом дискурсе России начала XX века, особенно в интерпретации кадетской партии, отражал сложное переплетение внешнеполитических амбиций, экономических интересов и стратегических соображений, что делало его одним из центральных элементов в дебатах о будущем страны и ее месте в мировой политике. 1.2 Роль черноморских проливов в стратегических планах Российской империи в ходе Первой мировой войны Черноморские проливы - Босфор и Дарданеллы - играли ключевую роль в стратегических планах Российской империи в ходе Первой мировой войны. Их значение для России определялось не только экономическими интересами, но и геополитическими амбициями, уходящими корнями в многовековую историю российской внешней политики. С началом войны вопрос о контроле над проливами приобрел особую остроту для российского руководства. Блокирование Османской империей прохода через проливы серьезно ударило по экономике России, лишив ее важнейших торговых путей и возможности получать военные поставки от союзников. Это обстоятельство подчеркнуло стратегическую уязвимость империи и усилило стремление российской дипломатии добиться пересмотра статуса проливов. В ходе войны российское правительство разработало ambitious планы по захвату Константинополя и установлению контроля над проливами. Эти планы рассматривались как ключевой элемент в обеспечении долгосрочной безопасности и экономического процветания империи. Контроль над проливами должен был обеспечить России свободный выход в Средиземное море, укрепить ее позиции на Балканах и Ближнем Востоке, а также существенно повысить ее статус как великой державы. Однако реализация этих планов сталкивалась с серьезными препятствиями. Союзники России по Антанте, особенно Великобритания, с настороженностью относились к идее установления российского контроля над проливами, опасаясь чрезмерного усиления влияния Петрограда в регионе. Это привело к сложным дипломатическим маневрам, в ходе которых Россия пыталась заручиться поддержкой союзников в вопросе о проливах, увязывая его с другими аспектами военной стратегии. Военные операции, направленные на захват проливов, также сталкивались с серьезными трудностями. Неудачная Дарданелльская операция союзников в 1915 году продемонстрировала сложность захвата хорошо укрепленных проливов. Российский Черноморский флот, несмотря на отдельные успехи, не обладал достаточными силами для самостоятельного проведения масштабной десантной операции против Константинополя. По мере развития войны и ухудшения внутреннего положения в России вопрос о проливах стал играть все большую роль во внутриполитической борьбе. Идея захвата Константинополя и проливов использовалась властями для поддержания патриотических настроений и обоснования продолжения войны. Однако растущие экономические трудности и военные неудачи постепенно подрывали поддержку этих планов в обществе. К 1917 году, несмотря на сохранявшуюся значимость вопроса о проливах в стратегических расчетах российского руководства, возможности его практической реализации существенно сократились. Февральская революция и последовавшие за ней политические потрясения привели к пересмотру приоритетов российской внешней политики и фактическому отказу от планов захвата проливов. Таким образом, роль Черноморских проливов в стратегических планах Российской империи в ходе Первой мировой войны была многогранной и противоречивой. С одной стороны, стремление установить контроль над проливами являлось одним из ключевых стимулов участия России в войне и определяло многие аспекты ее военной и дипломатической стратегии. С другой стороны, сложности в реализации этих планов, сопротивление союзников и внутренние проблемы империи привели к тому, что эта цель так и осталась недостижимой. Вопрос о проливах стал одним из факторов, обнаживших противоречия между имперскими амбициями России и ее реальными возможностями в условиях глобального конфликта.   2. РЕАКЦИЯ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ НА РОССИЙСКУЮ ДИПЛОМАТИЮ В ВОПРОСЕ О ЧЕРНОМОРСКИХ ПРОЛИВАХ 1907 – 1915 ГГ. 2.1 Политика великих держав в отношении российской дипломатии в период Боснийского кризиса и Балканских войн (1908-1913 гг.) В период с 1907 по 1915 годы вопрос о статусе Черноморских проливов оставался одним из ключевых в российской внешней политике. Особенно остро он встал в контексте Боснийского кризиса и Балканских войн 1908-1913 годов. Реакция иностранных государств на российскую дипломатию в этом вопросе была неоднозначной и во многом определялась их собственными геополитическими интересами. Великие державы, в первую очередь Великобритания, Франция, Австро-Венгрия и Германия, внимательно следили за попытками России усилить свое влияние в регионе Черного моря и Балкан. Боснийский кризис 1908-1909 годов, вызванный аннексией Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией, стал серьезным ударом по российским позициям. Несмотря на дипломатические усилия, Россия не смогла предотвратить этот шаг Вены, что продемонстрировало ограниченность ее возможностей в регионе. В ходе Балканских войн 1912-1913 годов российская дипломатия стремилась поддержать славянские государства Балканского полуострова, одновременно пытаясь не допустить эскалации конфликта до общеевропейского уровня. Это вызывало настороженность со стороны Австро-Венгрии и Германии, опасавшихся усиления российского влияния на Балканах. Великобритания и Франция, являясь союзниками России по Антанте, в целом поддерживали ее позицию, но стремились сдерживать чрезмерные амбиции Петербурга в отношении проливов. Лондон, традиционно опасавшийся российского проникновения в Средиземноморье, занимал более осторожную позицию, чем Париж. Османская империя, непосредственно контролировавшая проливы, пыталась лавировать между интересами великих держав, стремясь сохранить свой суверенитет над этими стратегически важными водными путями. Турецкое правительство осознавало важность проливов для России и использовало этот фактор в дипломатических переговорах. Италия, также имевшая интересы в Средиземноморье, внимательно следила за развитием ситуации, но в целом занимала более нейтральную позицию по сравнению с другими великими державами. Балканские государства - Болгария, Сербия, Греция и Черногория - в целом поддерживали стремление России усилить свое влияние в регионе, видя в ней потенциального защитника от австро-венгерской экспансии. Однако их собственные территориальные амбиции и противоречия между собой часто осложняли реализацию российских дипломатических планов. Таким образом, реакция иностранных государств на российскую дипломатию в вопросе о Черноморских проливах в период 1908-1913 годов была сложной и многогранной. Великие державы стремились сохранить баланс сил в регионе, препятствуя чрезмерному усилению России, но одновременно избегая открытой конфронтации. Это создавало сложную дипломатическую игру, в которой Петербургу приходилось маневрировать между различными интересами и союзами, пытаясь реализовать свои стратегические цели в отношении проливов. Продолжая анализ реакции иностранных государств на российскую дипломатию в вопросе о Черноморских проливах в период 1908-1913 годов, стоит отметить, что ситуация становилась все более напряженной по мере приближения к Первой мировой войне. После окончания Второй Балканской войны в 1913 году международная обстановка на Балканах оставалась крайне нестабильной. Россия, несмотря на дипломатические неудачи предыдущих лет, продолжала настойчиво продвигать идею пересмотра режима проливов в свою пользу. Это вызывало растущее беспокойство со стороны других великих держав, особенно Великобритании и Австро-Венгрии. Великобритания, традиционно опасавшаяся российского проникновения в Средиземноморье, начала постепенно смягчать свою позицию. Это было связано с усилением германской угрозы и необходимостью укрепления Антанты. Лондон стал более склонен к компромиссу с Россией по вопросу проливов, хотя и продолжал настаивать на сохранении определенных ограничений для прохода военных кораблей. Франция, будучи ближайшим союзником России в Европе, оказывала дипломатическую поддержку российским инициативам. Париж рассматривал усиление позиций России на Черном море как противовес растущему влиянию Германии. Однако французская дипломатия также стремилась не допустить чрезмерного обострения отношений между Россией и Османской империей, опасаясь, что это может привести к преждевременному началу общеевропейского конфликта. Австро-Венгрия и Германия продолжали рассматривать российскую активность в вопросе проливов как прямую угрозу своим интересам на Балканах. Вена, в частности, опасалась, что контроль России над проливами приведет к еще большему усилению ее влияния на славянские народы Балканского полуострова. Германия, в свою очередь, видела в стремлении России к пересмотру статуса проливов угрозу своим планам по расширению влияния в Османской империи, особенно в контексте строительства Багдадской железной дороги. Италия, ранее занимавшая относительно нейтральную позицию, начала проявлять большую заинтересованность в вопросе проливов. Рим стремился использовать ситуацию для усиления своего влияния в Восточном Средиземноморье, особенно после Итало-турецкой войны 1911-1912 годов. Османская империя, находившаяся в сложном положении после поражения в Балканских войнах, пыталась сохранить контроль над проливами, лавируя между интересами великих держав. Младотурецкое правительство осознавало, что вопрос о проливах может стать ключевым в определении будущего империи, и стремилось не допустить его решения в пользу какой-либо одной державы. Балканские государства, в первую очередь Болгария и Сербия, продолжали рассматривать Россию как потенциального защитника от австро-венгерской экспансии. Однако их собственные территориальные амбиции и противоречия между собой часто осложняли реализацию российских дипломатических планов. Греция, укрепившая свои позиции после Балканских войн, также начала проявлять большую заинтересованность в вопросе проливов, стремясь обеспечить свои интересы в Эгейском море. К 1914 году вопрос о Черноморских проливах стал одним из ключевых факторов, определявших напряженность международной обстановки накануне Первой мировой войны. Российская дипломатия, несмотря на сложности и противодействие со стороны ряда держав, продолжала настойчиво продвигать идею пересмотра режима проливов. Это создавало дополнительную напряженность в отношениях между великими державами и способствовало дальнейшей поляризации европейской политики. Таким образом, реакция иностранных государств на российскую дипломатию в вопросе о Черноморских проливах в период 1908-1913 годов отражала сложный комплекс противоречий и интересов, существовавших в европейской политике накануне Первой мировой войны. Этот вопрос стал одним из ключевых элементов в формировании системы международных отношений того периода и во многом определил дальнейшее развитие событий, приведших к глобальному конфликту. 2.2 Политика стран - союзников на российскую дипломатию в начале В начале XX века политика стран-союзников в отношении российской дипломатии характеризовалась сложным переплетением интересов и стратегических расчетов. Формирование Антанты - союза между Россией, Великобританией и Францией - стало ключевым фактором, определившим характер взаимодействия этих держав в дипломатической сфере. Великобритания, долгое время рассматривавшая Россию как соперника в Средней Азии и на Ближнем Востоке, пошла на сближение с Петербургом ввиду растущей германской угрозы. Лондон стремился использовать потенциал России для сдерживания Германии, одновременно пытаясь ограничить российские амбиции в стратегически важных для Британской империи регионах. Это привело к двойственности британской политики: с одной стороны, поддержка России в европейских делах, с другой - осторожность и сдержанность в вопросах, касающихся Ближнего Востока и Центральной Азии. Франция, являясь наиболее последовательным союзником России, оказывала ей значительную дипломатическую поддержку. Париж видел в российско-французском союзе ключевой элемент противостояния германской экспансии. Французская дипломатия активно способствовала укреплению позиций России на международной арене, рассматривая это как укрепление общего фронта против Германии. Однако Франция также стремилась сохранить определенный баланс, не допуская чрезмерного усиления России, особенно на Балканах и в районе Черноморских проливов. Политика стран-союзников в отношении российской дипломатии особенно ярко проявилась в период Боснийского кризиса 1908-1909 годов и Балканских войн 1912-1913 годов. В ходе этих событий Великобритания и Франция оказывали дипломатическую поддержку России, но одновременно стремились не допустить эскалации конфликтов до общеевропейского уровня. Это создавало определенные трения, так как российская дипломатия часто ожидала более решительной поддержки своих инициатив. Вопрос о Черноморских проливах стал одним из ключевых в отношениях России с союзниками. Великобритания, традиционно опасавшаяся российского проникновения в Средиземноморье, постепенно смягчала свою позицию, но продолжала настаивать на определенных ограничениях. Франция в этом вопросе занимала более благожелательную позицию, рассматривая усиление России на Черном море как противовес германскому влиянию. По мере нарастания международной напряженности накануне Первой мировой войны страны-союзники все больше координировали свою дипломатическую деятельность с Россией. Это проявилось в совместных дипломатических демаршах, согласовании позиций по ключевым международным вопросам и взаимной поддержке на международных конференциях. Однако даже в рамках союзнических отношений сохранялись определенные противоречия и недоверие. Великобритания и Франция, поддерживая Россию в противостоянии с Германией и Австро-Венгрией, одновременно опасались чрезмерного усиления ее влияния, особенно на Балканах и Ближнем Востоке. Это приводило к сложной дипломатической игре, в которой союзники балансировали между поддержкой России и сдерживанием ее амбиций. Таким образом, политика стран-союзников в отношении российской дипломатии в начале XX века характеризовалась сложным сочетанием сотрудничества и сдержанности. Формирование Антанты создало основу для более тесной координации дипломатических усилий, но не устранило полностью противоречий между союзниками. Эта двойственность во многом определила характер международных отношений накануне Первой мировой войны и оказала значительное влияние на развитие событий в последующие годы.   Заключение В период с 1907 по 1915 годы Россия активно вела дипломатическую игру в Черноморском регионе, стремясь укрепить своё влияние в этом стратегически важном районе. Контроль над Черноморскими проливами был не только вопросом безопасности и обороны, но и ключевым элементом в геополитической борьбе за влияние на Ближний Восток и страны Центральной Европы. Российская дипломатия стремилась установить контроль над проливами, чтобы обеспечить свободное движение своих военных и торговых судов, а также ограничить влияние других морских держав в регионе. Это вызывало напряжённость в отношениях с другими государствами и создавало потенциал для конфликтов. Однако, несмотря на активные действия российской дипломатии, вопрос о Черноморских проливах оставался сложным и многогранным. Внешнеполитические и внутренние факторы, включая интересы других держав, националистические амбиции и социальные проблемы, создавали вызовы и ограничения для российской стратегии в этом регионе. В этом контексте можно также отметить, что деятельность Российской дипломатии в отношении Черноморских проливов отражала стремление страны к укреплению своего влияния и безопасности в регионе. Особое внимание уделялось контролю над проливами Босфор и Дарданеллы, поскольку они обеспечивали доступ к Черному морю и, следовательно, к важным торговым и стратегическим путям. Российская политика в этом направлении была направлена на установление своего доминирующего положения в Черноморском регионе и обеспечение свободы передвижения своих военных и торговых судов через проливы. В то же время, эта деятельность могла вызывать опасения и противодействие со стороны других морских держав, таких как Великобритания, Франция и Османская империя, что могло привести к напряженности в международных отношениях. Список литературы и источников 1. Болдырев A.B. Черноморские проливы во внешней политике России на рубеже XIX-XX вв. 2003. С. 22. 2. Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. // Военно-исторический журнал. 1993, № 7 – Техническоеснабжение. С. 71. 3. Готлиб В.В. Указ. соч. С. 126-127. 4. Громыко А.А., Пономарева Б.Н. История внешней политики СССР 1917-1980. Наука, 1981. С. 427. 5. Дарданелльская комиссия. // Морской сборник. 1920, № 4-5. С. 2. 6. Документы внешней политики СССР. Т. VI. 20 ноября 1922 г.-31 декабря 1923 г. / М-во иностр. дел СССР. М.: Госполитиздат, 1962. 672 с. 7. Дранов Б.А. Черноморские проливы. Международно-правовой режим. М., 1948. С. 134. 8. Жигарев С.А. Русская политика в восточном вопросе. М., 1896. С. 174. 9. Керсновский А.А. История Русской армии. Т. 3. С. 305. 10. Корбет Ю. Операции английского флота в мировую войну. 3 т. М., 1941, т. 2. С. 186. 11. Крестьянинов В.А., Молодцов С.В. Крейсер “Аскольд”. // Морская коллекция. 1996, № 1. С. 28. 12. Лаврова Т.В. Черноморские проливы (Исторический очерк). Ростов-на-Дону, 1997. С. 56. 13. Лиддел Гарт Б.Х. Правда о войне. 1914-1918 гг. М., 1935. С. 122. 14. Лунева Ю.В. Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914 гг.). М. С. 30-35. 15. Международные отношения в эпоху империализма. Т. 7, ч. 2, № 473. 16. Миллер А.Ф. Турция и проблема проливов. М., 1947. С. 18. 17. Мурхед А. Борьба за Дарданеллы. М., 2004. С. 48. 18. Нольде Б.Э. Вопрос о Константинополе и проливах во время Первой мировой войны 1914-1915. М., 1948. С. 33. 19. Нотович Ф.И. Дипломатическая борьба в годы Первой мировой войны. М., 1947. С. 362. 20. Покровский М.Н. Внешняя политика России в XX веке. Популярный очерк. М., 1926. С. 40-41. 21. Проливы (Сборник) / Социалистическая академия. Кабинет внешних сношений; Предисловие Ф. Ротштейна; Дополнительная статья Е.А. Адамова. М.: Издательство «Красная новь», 1923. 103 с. 22. Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991. С. 307-309. 23. Станиславская А.М. Русско-английские отношения. 1962. 502 с. 24. Уляницкий В.А. Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке. М., 1883. С. 76. 25. Фадеев А.В. Россия и восточный кризис 20-х годов XIX века. М., 1958. 396 с. 26. Dardanelles Commission. Final Report. London, 1917, p. 7. 27. Fisher J.A. Fear God and Dread Nought. The Correspondence of Admiral of the Fleet Lord Fisher of Kilverstone. 3 vols. London, 1952-1959, vol. 3, p. 171-173.